Сочинение по литературе. Старые и новые хозяева вишневого сада

Распалась связь времен…

В. Шекспир

В одной из книг, посвященных творчеству А. П. Чехова, я прочитала о том, что образ Гамлета помогал ему многое понять в облике его современников. Литературоведы много внимания уделили этому вопросу, я же отмечу то, что поразило меня в пьесе “Вишневый сад”, этой “лебединой песне” великого драматурга: подобно принцу датскому, герои Чехова ощущают свою затерянность в мире, горькое одиночество. На мой взгляд, это относится ко всем персонажам пьесы, но прежде всего — к Раневской и Гаеву, прежним хозяевам вишневого сада, оказавшимся “лишними” людьми и в собственном доме, и в жизни. В чем же причина этого? Мне кажется, что каждый герой пьесы “Вишневый сад” ищет жизненную опору. Для Гаева и Раневской ею является прошлое, которое опорой быть не может. Никогда Любовь Андреевна не поймет своей дочери, но ведь и Аня никогда не осознает по-настоящему драму матери. Лопахин, который горячо любит Любовь Андреевну, никогда не сможет понять ее пренебрежительного отношения к “практической стороне жизни”, но ведь и Раневская не желает пустить его в мир своих чувств: “Милый мой, простите, вы ничего не понимаете”. Все это несет в пьесе особый драматизм. “Старая женщина, ничего в настоящем, все в прошлом”, — так характеризовал Раневскую Чехов в своем письме Станиславскому.

Что же в прошлом? Молодость, семейная жизнь, цветущий вишневый сад — все это кончилось. Умер муж, имение пришло в упадок, возникла новая мучительная страсть. А затем случилось непоправимое: погиб сын Гриша. Для Раневской чувство утраты соединилось с чувством вины. Она бежит из дома, от воспоминаний, то есть пытается отказаться от прошлого. Однако нового счастья не получилось. И Раневская делает новый шаг. Она возвращается домой, рвет телеграмму от своего любовника: с Парижем кончено! Однако это всего лишь еще одно возвращение к прошлому: к своей боли, к тоске, к своему вишневому саду. Но дома, где ее преданно ждали пять “парижских лет”, она чужая. Все ее за что-то осуждают: за легкомыслие, за любовь к негодяю, за монету, отданную нищему.

В перечне действующих лиц Раневская обозначена одним словом: “помещица”. Но эта помещица никогда не умела управлять своим поместьем, не смогла спасти любимый вишневый сад от гибели. Роль помещицы “отыграна”.

Но ведь Раневская еще является и матерью. Однако эта роль также в прошлом: Аня уходит в новую жизнь, где нет места Любови Андреевне, даже серенькая Варя сумела устроиться по-своему.

Вернувшись, чтобы остаться навсегда, Раневская лишь завершает свою прошлую жизнь. Все ее надежды на то, что дома она будет счастлива (“Видит Бог, я люблю родину, люблю нежно, я не смогла смотреть из вагона, все плакала”), что будет снят “с плеч... тяжелый камень”, напрасны. Возвращения не состоялось: в России она лишняя. Ни поколение современных “деловых людей”, ни романтическая молодежь, вся устремленная в будущее, не могут понять ее. Возвращение в Париж — пусть мнимое, но все же спасение, хотя это возвращение в еще одно прошлое. А в любимом вишневом саду Раневской стучит топор!

Гаев является еще одним персонажем, которого можно отнести к категории “лишних людей”. Леонид Андреевич, человек немолодой, большую часть жизни уже проживший, похож на состарившегося мальчика. Но ведь сохранить юную душу мечтают все люди! Почему же Гаев порой раздражает? Дело в том, что он попросту инфантилен. Не юность с ее романтикой и мятежностью сохранил он, а беспомощность, поверхностность.

Звук бильярдных шаров, подобно любимой игрушке, может мгновенно излечить его душу (“Дуплетом... желтого в середину...”).

Кто же является настоящим хозяином жизни в этом мире?

В отличие от прежних обладателей вишневого сада, чьи чувства устремлены в прошлое, Лопахин — весь в настоящем. “Хам”, — однозначно характеризует его Гаев. По мнению Пети, у Лопахина “тонкая и нежная душа”, а “пальцы, как у артиста”. Интересно, что оба правы. И в этой правоте заключен парадокс образа Лопахина.

“Мужик мужиком”, несмотря на все богатство, которое он заработал потом и кровью, Лопахин непрерывно работает, находится в постоянной деловой горячке. Прошлое (“Мой папаша был мужик.., меня не учил, а только бил спьяна...”) отзывается в нем дурацкими словечками, неуместными шутками, засыпанием над книгой.

Но Лопахин искренен и добр. Он заботится о Гаевых, предлагая им проект спасения от разорения.

Но именно здесь и завязывается драматический конфликт, который заключается не в классовом антагонизме, а в культуре чувств. Произнося слова “снести”, “вырубить”, “почистить”, Лопахин даже не представляет, в какой эмоциональный шок повергает он своих бывших благодетелей.

Чем активнее Лопахин действует, тем глубже становится пропасть между ним и Раневской, для которой продажа сада означает смерть: “Если уж так нужно продавать, то продавайте и меня с садом”. А в Лопахине нарастает чувство какой-то обделенности, непонятости.

Вспомним, как ярко проявляются прежние и новые хозяева жизни в третьем действии пьесы. В город, на торги, уехали Лопахин и Гаев. А в доме веселье! Играет маленький оркестр, но платить музыкантам нечем. Решается судьба героев, а Шарлотта показывает фокусы. Но вот появляется Лопахин, и под горький плач Раневской слышатся его слова: “Я купил!.. Пускай все, как я желаю!.. За все могу заплатить!...”. “Хозяин жизни” мгновенно превращается в хама, который кичится своим богатством.

Лопахин делал все, чтобы спасти хозяев вишневого сада, но у него не хватило элементарного душевного такта поберечь их достоинство: ведь он так торопился очистить от “прошлого” площадку для “настоящего”.

Но торжество Лопахина кратковременно, и вот уже в его монологе слышится иное: “О, скорее бы все это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь”.

Вот и закончилась жизнь вишневого сада под “звук лопнувшей струны, замирающий и печальный”, и началось бессмертие “грустной комедии” великого русского драматурга, волнующей сердца читателей и зрителей вот уже сто лет.